Театр одного оркестра

Четвёртый концерт абонемента Дениса Власенко открыл новую грань мастерства дирижёра

Всё началось без предупреждения. Бархатный голос замдиректора Евгения Козлова с филармонических небес традиционно попросил слушателей выключить мобильные телефоны, погас в зале свет, таинственно замерцали нотные лампочки на пультах. Стремительно вышел оркестр и стремительно подстроился к роялю, стремительно вылетел из кулис под тёплые аплодисменты худрук и главный дирижёр Денис Власенко, взметнул палочку, взлетели смычки –открылся невидимый театральный занавес.

Первые удары тутти. Каменный гигант тяжело поднял каменный кулак и грозно выкрикнул страшным басом имя: «Дон Жуан»! И ещё раз! Субито пиано закачались у струнных синкопы с рыдающими диезами, до-диез, соль-диез… Кладбищенский ужас спустился в зал и вдавил публику в кресла. Ломаными шестнадцатыми долями вспыхнули в памяти шедевральные кадры из фильма Милоша Формана «Амадеус», вспышки молний сфорцандо всего оркестра не оставили сомнений. Зал филармонии превратился в зал театра.

Драматизм музыки волей дирижера рисовал яркие картины потусторонних сил. Флейты, кларнеты, фаготы, гобои выдували смерчи могильной пыли, виртуально спускавшейся в партер. Хотелось чихнуть, но было страшно. И вдруг сменились воображаемые декорации, полетела в светлом ре мажоре главная партия, сверкающими солнечными лучами поддержали струнников медные, началась увлекательная история любовных приключений и страстных признаний. Выдержанный темп увлекал за собой.

Стремительно развивающиеся по законам венской классики события причалили к ещё более светлому ля мажору побочной партии. Невидимая машинерия театральной сцены засыпала зал воображаемым разноцветным фонтаном бумажных спиралей разработки. И в толпе гуляющей нарядной публики венецианского карнавала вдруг стали мелькать горящие глаза Дона Жуана, охотящегося на очередную жертву испепеляющей его страсти. Контрастные эпизоды-переклички (всего по два такта в темпе аллегро!), идеально сыгранные оркестром, точно передали стук колотящегося в возбуждении сердца неутомимого любовника.

Шикарная реприза, шёлковая, скользящая, манящая – стало ясно: птичка попалась в сети, глаза встретились с глазами, сейчас что-то будет… Пара летит в кружении стремительного танца, лёгким напоминанием о Командоре вспыхивает ля бемоль. Долой его! Попалась, Церлина, стой! Раскрасневшаяся красавица падает в объятия коварного соблазнителя. Конечно, гром аплодисментов. Кажется, впервые театральный опыт Дениса Власенко стал таким явным, а звучание оркестра решительно упоительным.

Ирина Цыганова вышла к наэлектризованным слушателям и рассказала о музыке Моцарта, приводя чудесные цитаты. Рассказала и о пианисте Константине Емельянове, госте абонемента. Дениса Власенко с пианистом связывает крепкая профессиональная дружба. И поэтому 23-й концерт Моцарта (вторая часть которого цитируется едва ли не чаще Первого концерта Чайковского) была исполнена ими, двумя молодыми стройными рыцарями, дружно и в том же театрализованном ключе, заданном увертюрой.

Вступление оркестра напомнило старинный детский кукольный театр. Кружавчатые платья разрисованных вручную кукол, которыми водят искусные руки театрального мастера. Миниатюрная мебель маленького домика, россыпь пассажей из-под точных пальцев пианиста, крошечная игрушечная посудка, в которую налит настоящий чай. Лёгкое, бестелесное прикосновение к клавиатуре, детская непосредственность и пианистическая техника как будто вытряхивания из кисти нотных знаков.

Перед знаменитой второй частью огромная пауза. В зале напряженная тишина. И снова театр. Спящее сказочное королевство. Простая песенка. Очень медленно. Оооочень медленно. Оркестру трудно, его кровь застывает в жилах. Но дирижёр справился. И оркестр справился. Небесной красоты заключительные ноты-капли не падают, а тихо взлетают. В кукольные театральные небеса. Занавес. Театральный антракт.

Финал, в котором должен был прыгать бесконечный наивный детский мячик, оказался обессиленным. Мячик не прыгал. Вместо сквозного порыва радости кружились завихрения, которые завихряли сами себя. И в этом опять театральность! Монолог пионерского флажка. И хотя мелкая дробность артековской речёвки рояля помешала оркестру выстроить единый стремительный поток, в итоге заключительная сцена стала хорошей точкой, а овация - заслуженной.

Даже бисы Константина Емельянова оказались театрально-игровыми: две части Сюиты соль мажор-минор для клавесина (Nouvelles Suites de Pièces de Clavecin) Жана-Филиппа Рамо. L’Indifférente – портрет трепетного клоуна в рваных штанишках. И Les Sauvages, танец дикарей в набедренных повязках и браслетах, грациозно потрясающих копьями.

Во втором отделении почтеннейшей публике был представлен Густав Малер. Первая симфония, многажды переписанная, и скандально театральная. Откровенно. От программного названия до прописанных автором картин и сюжетов. Которые он скрупулёзно описал и в партитуре.

Из одной ноты вырастают стебли света или цветов. Всклики и вскрики духовых-птиц, зыбкие водоросли под темной водой глубоких ручьёв. И – херцлихь вилькоммен! Открывается прозрачный форганг, вот вам деревенская жанровая сценка. Аккорды валторн выпускают нехитрую песенку. Пиццикато контрабасов удивляет глубиной и объемом, разворачивается действие, переговариваются персонажи, сюжет наполняется жизнью – и весь оркестр заиграл в полный звук! Очень хороший звук.

Вторая часть известна всем, у кого стоит на автомате телеканал «Меццо» - это одна из заставок. Фирменный танец, бюргерский, в деревянных башмаках, ударность виолончельной и контрабасовой групп - отличная упругая подушка. Кружки пива сталкиваются, пена смешивается. И вот тут становится ясно, насколько сложная задача стоит перед коллективом. Насколько тяжкий труд положен в фундамент. Сценарий, пьесу, предложенную отважным Денисом Власенко нашей филармонии… Задача сложная, и для неё нужно собирать все силы, даже если их пока не хватает. Дальше уже не хотелось делить музыку на части, партии, разделы. Хотелось просто следить за сменяющими друг друга театральными сценками. Погребальное шествие «Братец Яков», первым идёт Артур Сафеев с контрабасом наперевес. Отличное соло. Еврейский напев гобоев. Похоронная процессия пританцовывает. Фагот - заоблачный привет из рая. Соединились темы про Якова и еврейский танец – кисти рук в жилетных проймах. Горе объединяет всех.

Театр - заколдованный зал. Гром, молния, шторм, бутафория взрывается, пиротехнические эффекты, только за общие кульминационные взлёты нашим музыкантам можно ставить памятники. Давно они так не играли. Воспоминание о мертвом королевстве. Птичье чириканье, как в первой части. Плач о мирном доме. И всё-таки восходит солнце. Снова набегает тень, напоминает, что впереди будут ещё битвы и потери. Но алый парус гордо реет. В той бухте, где Ассоль дождалась Грея. В концертном зале одной из самых красивых филармоний страны.

Самарские музыканты, вы огромные молодцы. Денис Власенко – огромный молодец. Давно в нашей филармонии не разворачивались такие события, такой крутой, «дико крутой» театр. Музыкальный. Прекрасный.

Статья Инги Майоровой опубликована в издании «Свежая газета. Культура», апрель 2024